Красота

Конкурс страшных рассказов: «Город», Диана Солобуто

Shutterstock ДианаСолобуто писательница

Этот город был очень холодным.

 Настолько холодным, что слова замерзали на лету и лопались, как воздушные шарики, настолько холодным, что воздух постоянно звенел, отдаваясь ледяным гулом в ушах, а расстояния измерялись не шагами, а глотками виски – десять глотков от бара до центральной площади, пять – от площади до здания почты, и пятнадцать – от почты до самой отдаленной точки, где кончалась окраина – это если двигаться быстрым шагом, а если прогуливаться – то все двадцать пять, но так никакого виски не напасешься.

 Жители города ходили довольно быстро, напряженно и часто дыша в намотанные на нос шарфы. Их оставалось здесь немного, несколько десятков, полумертвых, промерзших изнутри и снаружи людей с суровыми лицами, навсегда застрявших в ледяной дыре.

 Когда-то город процветал: в мерзлой земле обнаружили крупное месторождение. Началось освоение непокоренного места. Улицы оделись в камень и бетон, рассыпались по ним одноэтажные дома с двойной изоляцией: низенькие, широкие, маленькие – такой легче прогреть. Неприспособленное для жизни серое пространство наполнилось теплом, голосами, человеческим присутствием. Семь лет назад никто и подумать не мог, каким станет город, отдав свой ресурс полностью. Сейчас некогда оживленный центр, где гуляли толпами, распространяя пар движения, превратился в безлюдный промороженный лабиринт. Немного осуждающе и тоскливо смотрели окна пустых домов, буквы старых вывесок потрескались от мороза; помутневшие фонари напоминали затянутые пленкой глаза слепца.

 Северн шел по центральной улице, время от времени протискивая горлышко фляжки в замерзший рот и делая глоток. В такие моменты жгучий спиртной напиток ощутимо падал куда-то вниз желудка и дальше в ноги, колол тысячей иголок, на некоторое время отгоняя от подошв ботинок упрямо липнущий холод.

 Северн шел по центральной улице. Звук шагов звенящим эхом отскакивал от брусчатки и стен зданий. Сколько еще идти? Два глотка или три? Поднажми, Северн; уже темнеет, серая муть неба зловеще опадает в черноту. Фонари не справляются с таким тяжелым грузом. Их и без того тусклый свет дрожит, уступая ночи.

 Северн шел по центральной улице. Его ресницы, брови, борода покрылись сосульками. Ледяная бахрома украсила ватные штаны, тулуп и шапку. Он хмурился; лицо казалось застывшей ледяной маской; умные, немного злые глаза цвета угля слезились и стекленели. 

Северн шел по центральной улице и, наконец, пришел. Бар – последний оплот светской жизни города, единственное место, где теперь можно было скрасить вечер. А раньше каждая дверь искрилась яркой надписью, зазывая гостей. Да что раньше? Как говорится, много воды утекло с тех пор, по каплям не пересчитать.

 Двойная дверь с изоляцией открылась в предбанник: темные стены, в пол вмонтирована решетка из железных реек. Такая прихожая имелась в каждом доме и учреждении города и служила в буквальном смысле для «оттаивания» посетителей. Блаженно зажмурившись, Северн постоял несколько минут, сбрасывая с себя уличную стужу, как змея сбрасывает старую кожу. Сосульки посыпались с него, зазвенели, разбиваясь о рейки решетки. Задубевший тулуп стал мягким и влажным. Вошедший повесил верхнюю одежду на крючок для сушки, и, распахнув вторую дверь, спустился в теплое помещение. Бармен медленно тер бокалы неуместно белым полотенцем. После серости улицы эта белизна больно била в лицо.

– Тебе, как обычно, Северянин? – спросил он, оторвавшись от своего унылого занятия. Тонкое лицо смотрелось слишком интеллигентно среди бутылок.

– А джина случаем нет?

– Нет, и вряд ли будет. Ром вон, и то последний допиваем.  

– Тогда, как обычно. Мы здесь такими темпами сдохнем скоро.

 Северн взгромоздился на высокий стул у барной стойки. Его угольные глаза заблестели от мягкого света.

– А где все?

– Ты с луны свалился, чтоли? – бармен поставил перед ним стакан. – Ребята ушли искать Рэя.

– Рэя?! – не поверил гость.

– Исчез твой дружок.

– Значит, слинял, – зло сказал Северн. Он впервые за много лет почувствовал в груди нечто, похожее на боль. Даже Рэй, его лучший друг, бросил его здесь, оставил подыхать, как собаку. Последнюю и самую паршивую. Кулаки самопроизвольно сжались в бессильной ярости.

– Эти исчезновения – странная штука, – продолжил бармен. – Восемь человек за неделю – не шуточки.

– Да какие исчезновения? – Северн махнул рукой. – Люди сами линяют. Под покровом ночи, чтобы никто не увязался за ними. На всех в счастливом поезде жизни мест не хватит – пекутся о своих задницах.

– Ты же знаешь, о чем судачат, – бармен перешел на осторожный шепот.

– Не верю я в эти байки. Пропадают, похищают… кому мы нужны?!

 Северн разом опрокинул стакан, вернул его на стойку и отер бороду ладонью.

– А с Дейвом что случилось, забыл? – словно уговаривая, прошептал бармен.

– Ничего сверхъестественного. Ударился спьяну башкой, потерял сознание, да и замерз насмерть.

 Бармен не выдержал – тихий голос резко подскочил, срываясь в визг:

– Невозможно! Это как надо удариться, чтоб башка раскололась надвое и мозги вытекли?!  

– Ну, начнем с того, что мозгов у Дейва не было в принципе, – оскалился Северн, продемонстрировав белые зубы.

– Пошел ты к черту, Северянин! Нельзя быть таким циничным!

 Визгливый тон и грубость настолько плохо сочетались с интеллигентным видом, что Северн невольно расхохотался. Ему бы не в бармены, а в библиотекари!

– Смейся, смейся, попляшешь, когда до тебя дело дойдет!

– Остынь. Лучше добавь мне.

 Северн подтолкнул вперед пустой стакан. Пара отлаженных движений – и новая порция напитка уже переливалась разбавленным янтарем, сверкая в стекле.

 – А что, святой отец тоже отправился на поиски? – полюбопытствовал Северн, как будто стирая весь предыдущий диалог.

– Нет, он решил отпеть Рэя заранее, заочно.

– Отпеть или отпить? Или все сразу?

– Спроси у него сам.

 Бармен указал в дальний угол зала, где Северн только сейчас заметил священника. Опрокинув второй стакан, мужчина сполз с высокого стула и направился к обмякшей фигуре за столиком. Он похлопал священника по плечу, слегка потряс его; голова служителя безвольно свесилась на грудь.

– Аве Мария, святой отец! Хари Кришна! Поднимайтесь же, крестоносцы собираются в путь!

 Все тщетно. Священник спал пьяным беспробудным сном.

– Эх, и кому мы доверяем души наши… – вздохнул Северн.

В следующий миг хлопнула входная дверь. В бар ввалилась горстка взъерошенных мужчин. От них несло уличным холодом и тревогой.

– Никаких следов, – поведал рыжий приземистый человек.

– Никаких, – поддакнул ему худенький парень с глазами бессловесной овцы.

 Шесть других молча сели к стойке, осунувшиеся и слегка удрученные.

– Когда вы обнаружили, что его нет? – бросил Северн, рассекая загустевшую тишину.

– Условились встретиться у него, обсудить пару дел, – откликнулся один из мужчин за стойкой. – А его и след простыл. Дом не заперт. Думали, в баре он – Где в нашей дыре еще быть. Нашли тут остальных ребят, ну и решили прошерстить вместе город.

– А что святой отец? Остался молиться о ваших грешных душах? – скептически сощурился Северн.

 Его ирония осталась без ответа.

– Главный вопрос теперь, что делать со всем этим, – продолжил Северн, возвращаясь к стойке за третьим стаканом. – Из города сбегают, значит, есть куда. Пора бы и нам узнать.

– Особенно Дейв далеко убежал, – заметил бармен.

– И еще двое наших, у которых кишки, видимо, сами обмотались о фонарные столбы, – добавил рыжий.– Я думаю, никто никуда не сбегал. Если бы они нашли лазейку, вытащили бы всех нас.

– Всех нас, – поддакнул ему худенький парень с глазами бессловесной овцы.

– Своих не бросают, – кивнул мужчина за стойкой; многие согласно подхватили его кивок, словно дернутые за единую ниточку механические куклы. Северн оставался непреклонным; зрачки горели черным огнем.

– Вы до сих пор верите в святую непорочную дружбу, сродни зачатию? Каждый думает о своей заднице, пора бы понять. Надо выбираться, либо тонуть вслед за этим городом.

– Надо держаться вместе, – возразил ему бармен. – Теперь ходить поодиночке опасно, особенно ночью. Кто-то из нас запросто может стать следующим. 

– За нами охотится нечто… – Все вздрогнули от неожиданности, услышав знакомую дрожащую речь священника. Фигура приближалась к группе беседующих неустойчивыми шагами, пошатываясь; ее сопровождала волна спертого запаха кислятины.  Святой отец остановился, не в силах сфокусировать взгляд, и воздел руки к небу в торжественном жесте.  Губы и одутловатые щеки тряслись, взор затуманился количеством выпитого.

– Нечто явилось забрать наши души! Должно молиться о спасении.

– Очевидно, в винных парах святому отцу явилось откровение божие. Должен признать, проповедь сегодня звучит действительно жутковато, – прокомментировал Северн.

– Лично я тоже считаю, что за нами охотится кто-то, или что-то, – на полном безапелляционном серьезе заявил рыжий. – И судя по всему, он довольно силен и опасен. 

 Хором зашелестели возбужденные голоса, посыпались догадки, перемежающиеся пьяным иканием святого отца, откупорившего новую бутылку. Пробиться через этот гул не представлялось возможным, да и не имело особого смысла. Докончив свой третий стакан, Северн положил на стойку несколько монет и пошел к двери. Всеобщая увлеченность помогла ему ускользнуть незамеченным.

В прихожей он поспешно оделся, проверил, на месте ли фляжка – доведенная до автоматизма практика здешних мест. Неохота покидать бар – несмотря на «северное» имя и суровую внешность ему под стать, он терпеть не мог холодный климат. Нужда пригнала его когда-то в город, алчный до рабочего пота, а чувство долга и отсутствие выбора вынудили здесь остаться. Многие, заработав достаточно, возвращались в «цивилизацию», к семьям – у Северна не существовало жизни вне города, а теперь, с предательством Рэя, не существовало ее и в городских стенах.

В черном небе мигали, пытаясь согреться, далекие звезды. Гулкий сумрак вкупе с ледяным ветром заставлял вжиматься глубже в одежду. В какие-то доли секунды Северн снова покрылся сосульками, и настало время первого глотка из фляжки.

 Сколько стоит дружба? И для Северна, и для Рэя – по крайней мере, так казалось раньше – она значила много, едва ли не все. Тем более, эта дружба крепко укоренилась в прошлом.

 Рей приехал в город с молодой женой, хрупкой инфантильной девушкой, напоминавшей милое приведение. Они беззлобно подшучивали над ней, когда выпивали вместе. Естественно, город оказался супруге «не по зубам». Рэй долго мучился, прежде чем отпустить ее обратно, «на большую землю». Сперва союз поддерживался клятвенными заверениями во взаимной любви, встречами и письмами с обеих сторон. Рэй хотел подзаработать и воссоединиться с возлюбленной; регулярно отправлял деньги. Но постепенно город поглощал его; душа промерзала от суровости здешних условий, чувства остывали. Девушка навещала его пару раз в месяц, отогревая сердце ровно настолько, чтобы хватило до следующей встречи. И вдруг однажды что-то помешало ей – Северн точно не помнил, что; какая-то банальность, болезнь матери или вроде того – помешало, и очередной визит отменился. А потом еще отмена, и еще… А потом…даже вспоминать не хочется. Эта картина до сих пор стояла в памяти.  Посреди комнаты – деревянный стул, на нем – злосчастное письмо, над ним в петле трепыхается Рэй в попытке отдать концы. Попытка не удалась – Северн вытащил его. Друзей не бросают. Бросают жен, мужей, любовников и любовниц, а друзей – никогда. Рэй не просыхал недели две после инцидента. Северн вытащил его и из бутылки, не дал утонуть. Друзей не бросают.    

И все коту под хвост? Значит, дружба ничего не стоит и можно вот так вот взять и слинять, даже не попрощавшись? Подозрительно, не находите? Погружаясь в свои мысли, Северн тоже стал находить эту ситуацию подозрительной. Ярость поутихла, уступив место сомнению, а ноги сами понесли его к дому лучшего друга.

 Уныло выглядело нетопленное сутки жилье и пустые глазницы здания, лишенные света. Северн легонько толкнул незапертую дверь, не раздеваясь, на ощупь пробрался из прихожей в кухню-гостиную, привычным жестом зажег лампу. Он ориентировался здесь не хуже, чем в своем собственном доме.

 Удивление. Никаких следов побега, отъезда – все вещи чинно покоятся на своих местах, камин набит приготовленным к растопке дровами, на плите – полный воды чайник и сковородка с жареной курицей. Что же с тобой случилось, приятель? Комната будто застыла в ожидании своего хозяина, первозданно-нетронутая, и не давала никаких зацепок. Она молчала. Северн уже собрался погасить освещение и вернуться под звездное небо, если бы его внимание не привлекло едва уловимое движение в окне. Мужчина плотно прижался лбом к холодному стеклу. Сощурившись до рези в глазах, Северн увидел, как нечеткий силуэт продвинулся на пару метров по мостовой, дернулся и замер на асфальте, распластавшись. Что за черт?! На всякий случай захватив нож, он отправился на разведку.

При ближайшем рассмотрении мутная картина несколько прояснилась. На обледенелых камнях мостовой на спине лежала девушка в легком плаще, раскинув в стороны посиневшие от холода руки. Какого дьявола она здесь делает? Откуда взялась в городе? Он снял перчатку, наклонился и поднес ладонь к приоткрытому рту, почувствовал пальцами слабое тепло дыхания – значит, пока жива; попытался влить ей в рот немного виски – глотай же, мать твою!  

 Отрезок пути к себе домой пролетел на одной ноте – с полуживой ношей, спрятанной под распахнутым тулупом, под завывания морозного ветра и аккомпанемент бессчетных чертыханий – какого ты делаешь, больной ублюдок! Околеем же оба… Он не помнил, как ввалился в зал, как почти бережно опустил ее на постель и накрыл шерстяным пледом, как выверенным жестом поджег сложенные в камине поленья; оставлять камин «подготовленным» перед уходом – привычка любого местного жителя. Приподнимая ей голову, он вливал, вливал спиртное по каплям и шептал:

– Ну же, пей! Пей, я сказал! Вот, умница, вот так…глядишь, не помрешь…Ну давай же!

 Столько усилий вложено. И зачем я так впрягаюсь? Наконец, на щеках заиграли первые признаки румянца; глаза насыщенно зеленого цвета скошенной травы распахнулись в бревенчатый потолок. Северн чуть не заплакал от радости. Очнулась! Внутренне одернув себя за излишнюю сентиментальность, он сдвинул серые брови.

– Прочухалась? – поинтересовался сухо.

 Девушка, по сути ребенок, на вид лет шестнадцати, растерянно оглядела комнату, затем остановилась взглядом на лице хозяина дома.

– Ты откуда взялась в городе, разрази тебя гром?!

– Я – Лия, – слабо ответила она.

– Да хоть пресвятая Дева Мария! Мы из-за тебя чуть не сдохли!

 Северн резко поднялся, поворошил дрова, превратившиеся в черно-красные угли.

– Я есть хочу.

– Есть она хочет, – презрительно фыркнул Северн. – Да какая тебе еда? Сперва прогреться надо. Сучпотрох и бутылка виски на два дня – вот твоя еда!

 Тем не менее, он спустился в погреб, достал замороженный кусок мяса, швырнул его в котелок и поставил у камина, чтоб чуть-чуть оттаял. На плите просвистел паровозным гудком чайник. В сильных руках появилась дымящаяся чашка; шедшая от нее струйка пепельного пара упрямо ползла вверх, сливаясь с такой же пепельной бородой Северна. Жалко, меда нет – он бы сейчас очень пригодился. Ну, чем богаты, тем и рады. Он слегка приподнял девушку, помогая ей сесть; молча вручил ей чашку; вернувшись к плите, поставил на конфорку воду для бульона.

– Спасибо, Северн.

 Мужчина круто повернулся, уставившись на Лию.

– Ты знаешь мое имя?

– Нет, конечно; ляпнула первое пришедшее на ум…

– Ты это прекращай! – рявкнул он. – Еще ерничает тут, полудохлая. Может, лучше объяснишь, какого черта здесь происходит?!

– Потерпи немножко, и ты все узнаешь сам. – Она мягко и кротко воззрилась на него своими насыщенно-зелеными глазами. – Пожалуйста, Северн! Я очень хочу есть.  

– Тогда и ты потерпи немножко – не в ресторан заявилась. Фуа-гра нынче задерживается, мадемуазель…

 Мясо булькнулось в воду с всплеском; следом полетела половина луковицы вместе с щепоткой соли, и хоть высокой кухней здесь и не пахло, базовая пропорция ингредиентов была соблюдена. Скоро по комнате разлился запах варева.

– Прошу, – после получасового колдовства над котелком он протянул ей миску долгожданного кушанья, за которую девушка схватилась, как за последнюю надежду. Лия ела жадно, обжигаясь, заглатывая большие куски. Поразмыслив, Северн добавил ей, а сам решил обойтись без еды. Да ему и не сильно хотелось есть – скорее мучила усталость, тяжко навалившаяся после таких внезапных и продолжительных переживаний.  

– Ты не против? Я вздремну немного.

– Самое время – светать начинает, – иронично отозвалась Лия.

– Быстренько из-за возни с тобой ночь пролетела. Ты тоже постарайся поспать – тебе нужен отдых.

 Северн соорудил нехитрое ложе на полу у камина – не сгонять же ее с кровати. Вблизи уютного очага он быстро рухнул в сон без сновидений.

***

 Сколько я проспал? Сухое тепло пока держится, но постепенно начинает уползать в углы – надо опять развести огонь. Мужчина поднялся, потянулся вверх, разминая затекшее тело, мельком глянул на укрытую двумя одеялами фигуру на кровати – больно неподвижная; сходив за поленьями, жарко растопил. Закончив с камином, он подошел к девушке; закрытые глаза, алеющие щеки, на лбу выступили капельки пота, похожие на мелкую россыпь бисера. Северн легонько коснулся ладонью ее лица. Вот же дьявол! Да она вся горит!

– Лия! – он потряс ее. – Ну-ка вставай!

 Тяжело поднялись веки, явив ему зеленый лихорадочный блеск.

– У тебя сильный жар.

– Ну так, сходи за врачом, – она болезненно сморщила лоб.

– У нас тут нет врачей уже года как полтора-два.

– В какой же заднице ты живешь! – тяжело вздохнула Лия. – И как вы тут лечитесь?  

– Никак. Хотя… – он задумался. – Недавно слег тут у нас один с воспалением легких. Его святой отец какой-то настойкой отпаивал. Сомневаюсь, что он его вылечил, мозги то насквозь проспиртованы. Чудо божье, не иначе…

– Ты всегда так легко сдаешься?

– Я не понял. Ты предлагаешь мне тащиться к пьяному священнику через весь город без всякой надежды на успех предприятия?

– А что? – невиннейший вопрос на детском наивном лице.

 Северн отупело уставился в окно, пытаясь увернуться от вопросительного ожидания собеседницы. Там опять воцарилась ночь. Оказалось, сон сморил его на весь день, и на улице успело стемнеть по новой. Он покружил по комнате, отчаянно соображая. Неужели все зря и я столько провозился с ней, чтобы она откинулась? Ну уж нет, не выйдет. Пожалуй, ее правда – мизерный шанс тоже нужно использовать. А вдруг? Северн открыл проверить фляжку. В ней оставалось совсем немного. Внезапно он ударил кулаком по столу и гулко застонал.

– Эй, чего это тебя так шандарахнуло? – испуганно окликнула его Лия. – Ты в порядке?       

– Мне не хватит пойла, чтобы добраться до церкви. За спиртным я хожу сегодня, а меня, как ты успела заметить, вырубило на целый день, чтоб его!

 Он перевел взгляд на лицо Лии. На ее широкие темно-зеленые глаза. Внутри защемило болью от мерзкого чувства вины.

– Ладно, я попробую. На полпути растяну, а там…

– Когда замерзнешь, просто вспомни что-нибудь, что согреет тебя, – сказала Лия.

 Игнорируя ее слова и взгляд, он твердыми шагами направился в прихожую.

– Спасибо, Северн, – полетело ему вслед. Эта искренняя благодарность окутала его чистым теплом.

***

 Северн чувствовал себя в высшей степени странно. Он был один на один с черно-серой от ночного мрака улицей, почти в середине своего спонтанного путешествия, и, тем не менее, его не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Трудно сказать, в какой момент оно возникло, перемещаясь вместе с его шагами по окоченевшему городу, погруженному в бесснежный сон. Местами Северн с опаской озирался.

 Город, конечно, нельзя было назвать сильно приветливым. Однако, полностью лишенный враждебности, он внушал какую-то строгую красоту и спокойствие. Так, по крайней мере, было раньше. С тех пор времена изменились, а на этот раз все прежнее спокойствие улетучилось вовсе. Ужасом веяло от пустых зданий; по переулкам шныряли едва различимые тени.

 Тревога достигла предела на перекрестке: навстречу Северну шел незнакомый человек, второй после Лии за семь долгих лет – незнакомцев в городе отродясь не водилось. Неопознанный кудлатый дед тощего телосложения, с длинной козлиной бородой медленно приближался, волоча за собой по мостовой бесформенную авоську. Он качался на ветру, подобно дряхлой занавеске, побитой молью. Инстинкт заставил Северна вжаться в маленькую нишу в стене близстоящего дома – и не зря. Когда старикан, наконец, поравнялся с нишей, Северн увидел, что тот слеп на оба глаза, а его ноша – никакая не авоська, а интеллигентный бармен, которого он тащил за собой, словно мешок с картошкой, размазывая по асфальту черно-кровавый след. Бармен, судя по виду, недавно склеил ласты; верхняя одежда на нем отсутствовала, и его подмороженная кожа голубела, отражая слабый свет фонарей. Северну теоретически ничего не стоило расколоть заезжему деду голову своим крепким кулаком, но он не видел смысла – бармену уже все равно не помочь. Кроме того, сейчас он чувствовал себя непривычно уязвимым. Лучше разобраться во всем на обратном пути, а сейчас –  сэкономить бесценные минуты. Да, он точно во всем разберется! Рано или поздно.

 Престарелый свернул вправо со своей тяжкой ношей, а Северн двинулся вперед. Он растягивал глотки на максимум, цедил виски по капле, и все-таки после встречи с дедом злосчастный момент настал – фляжка полностью опустела. Мужчина стиснул зубы, борясь с атакующим холодом – будто стиснутые зубы могли служить защитным барьером. Надо ускорить шаг, иначе долго не протянешь. Подгоняя себя сквозь ледяную мглу, он внутренне обратился к Лие, оставшейся в теплом доме, теперь бесконечно далеком; вспомнил детские наивные глаза цвета скошенной травы, свой ярко горящий камин, уютную постель и горячий обед; откуда-то сверху потянуло давно забытым запахом полевых цветов, желанной весны; послышалось пение птиц, никогда не навещавших город. Беззаботное солнце стояло в зените и лило лучи прямо в его замерзающую душу, разгоняло по телу жидкое тепло. В серую и мерзлую реальность его вернул до боли знакомый голос:

– Северн, давай сюда.

– Рэй?! – он подскочил на месте от удивления, протирая глаза обледенелой перчаткой. – Это правда ты?

– Так точно.

За высокой фигурой Рэя прорисовывался силуэт церкви, резко выступая из окружающего мрака. Друг улыбался. Северн подошел к нему, и тоже не смог сдержать улыбки.

– Мне тебя не хватало. Я думал, ты кинул меня.

– Друзей не бросают, разве забыл? Шевелись, нам надо идти.

– Постой, – Северн нахмурился. – Я в церковь за помощью. У меня там девчонка одна умирает.

– Лия давно ждет нас, и тебя, и меня. Нельзя терять ни секунды.

На этой фразе мозг Северна окончательно завис. Он вообще отказывался соображать хоть что-либо. Рэй потянул его за рукав тулупа, и мужчина послушно поплелся следом, как контуженая овца. Энергия встречи ненадолго согрела, но упрямый ледяной морок начинал подступать вновь. Их окутала тишина. Ночь, тишина и холод.

 Облизнув губы, Северн нашел их слишком холодными. Этот ледяной вкус под языком вытащил его из оцепенения, и он понял, что они уже давно вышли за пределы города, оставив позади церковь, полупустые здания, мощеные улицы, и стучат сейчас ботинками по мерзлой земле.

– Я вижу, у тебя много вопросов, – неожиданно заговорил Рэй. Его голос разнесся вокруг гулким эхом.

– Ну да, и самый мой коронный – какого черта здесь происходит?!

– Потерпи немножко, и ты все узнаешь сам.

– Где-то я это уже слышал, кажись, это было вчера, – скептически заметил Северн.

– Осталось немного. Мы почти на месте. Смотри! 

Перед ними посреди бесснежного лысого поля замаячила маленькая железнодорожная станция. Готовый отправиться состав призывно мигал освещенными окнами. Северн ничего не спрашивал – у него просто закончились силы спрашивать. Он знал, что до ближайшей к городу станции два дня пути, и чтобы добраться туда, нужно по связи заказывать спецтранспорт, который приедет и заберет. А вот так вот за вечерок дойти пешочком…невозможно…

 Он оглянулся. Город, где он прожил семь долгих лет, лежал на равнине в мертвенно бледной дымке слабых фонарей.

– Рэй, а что с теми, кто остался? – тихо спросил он. – Они разве обречены?

– Конечно, нет, – ответил Рэй. – У каждого из них – свой путь, и у каждого есть свой выбор. Наш поезд жизни – не последний.

– А как же старик? Он же их всех замочит!

– Ты встретил слепца?

– Я даже хотел размозжить ему тыкву, – Северн с готовностью потряс кулаками.

– На тебя похоже, – усмехнулся Рэй. – Правильно, что сдержался, нельзя мешать работе слепца. Он забирает те души, которые уже не спасти, которые сделали выбор в пользу поезда смерти. Ладно, хватит болтать, опоздаем.

 Рэй ускорил шаг, а затем перешел на бег. Северн едва поспевал за ним. Цепкие пальцы рвали грудь с каждым новым вдохом, легкие лопались от боли – будто город не хотел отпускать. Сбивая дыхание, они взлетели на платформу.

 Состав начинал медленное движение в новый день, постепенно разгоняясь. Рэй прыгнул на подножку, и втащил Северна за собой. Друзей не бросают.

 Утром город не досчитался еще нескольких жителей.

Источник

Кнопка «Наверх»